В гостях у турок - Страница 27

— Ну, какой-же, милая, онъ аристократъ… возразилъ было Николай Ивановичъ.

— Аристократъ, аристократъ! стояла на своемъ Глафира Семеновна. — Только аристократы и могутъ быть такъ утонченно вѣжливы. А какая неизмѣримая разница съ носатымъ сербскимъ таможеннымъ, который у меня даже ветчину нюхалъ! Въ сырѣ что-то искалъ! Въ апельсинахъ подъ кожей контрабанду найти думалъ.

Супруги опять вошли въ вагонъ.

— А какъ пріятно въѣзжать-то въ такое государство, гдѣ такіе прекрасные чиновники! не унималась Глафира Семеновна.

— Ну, да ужъ довольно, довольно. Совсѣмъ захвалила, останавливалъ ее мужъ.

Вошелъ офицеръ и возвратилъ паспорты.

— Надо что нибудь заплатить за прописку? спросилъ его Николай Ивановичъ.

— Въ Болгаріи ничего не берется, былъ отвѣтъ.

— Ну, вотъ какъ отлично! А на сербской границѣ съ насъ взяли что-то четыре съ половиной динара.

— Да развѣ можно сравнивать Сербію съ Болгаріей! Вѣдь это день и ночь… вставила свое слово Глафира Семеновна, но офицеръ уже исчезъ.

— Погоди, матушка, хвалить-то, погоди… Вѣдь еще только носъ показала въ Болгарію, а что дальше будетъ — неизвѣстно, говорилъ мужъ.

— Нѣтъ, это ужъ сейчасъ видно, что болгары симпатичный народъ. Ты посмотри, какія добродушныя лица.

— А по моему, такія же усатыя, такія-же носатыя!

— Оставь пожалуста. Тебѣ только-бы прекословить мнѣ.

Въ корридорѣ вагона показался мальчикъ съ подносомъ, на которомъ стояли чашки, и предлагалъ кофе. Заглянулъ онъ и въ купэ супруговъ.

— Давай, давай сюда! поманила мальчика Глафира Семеновна. — Отъ такихъ учтивыхъ людей и кофей-то пріятнѣе выпить, прибавила она, взявъ чашку кофе.

Взялъ себѣ чашку и Николай Ивановичъ и воспользовался случаемъ, чтобы поручить мальчику заварить чаю въ металлическомъ чайникѣ.

— Кипятку сюда, кипятку. Горячей воды, толковалъ онъ мальчику. — Понялъ? Ну, айда! Пара на чай получишь.

Мальчишка помчался къ себѣ въ буфетъ подъ вывѣску «Гостильница» и сейчасъ-же вернулся обратно съ чайникомъ, сказавъ:

— Ухъ, горѣшта вода! (т. е. кипятокъ).

— Ну, вотъ спасибо тебѣ, спасибо, милый, благодарила его Глафира Семеновна. — И какой симпатичный мальчишка! Николай Иванычъ, его надо хорошенько наградить.

— Ну, вотъ тебѣ за это полъ-динара на чай.

Николай Ивановичъ далъ ему нѣсколько никелевыхъ монетъ, но мальчикъ, посмотрѣвъ на нихъ, сказалъ: «србски пара» и возвратилъ обратно.

— Да развѣ сербскія деньги вы не берете? удивился Николай Ивановичъ. — Вѣдь отъ тѣхъ-же братьевъ-славянъ.

— Леви треба, блгрски леви…

— Ну, а болгарскихъ денегъ у меня, братъ, нѣтъ. Вотъ развѣ маленькій французскій золотой?

И Николай Ивановичъ показалъ десятифранковикъ.

— Добре, добре… закивалъ мальчишка, схватилъ золотой, чашки изъ подъ кофе и исчезъ, побѣжавъ за сдачей.

— Не надулъ-бы какъ, пострѣленокъ, сказалъ Николай Ивановичъ.

— Ну, вотъ. Эдакіе деликатные люди! отвѣтила Глафира Семеновна.

А между тѣмъ раздался звонокъ.

— Надуетъ… бормочетъ Николай Ивановичъ. — Развѣ пойти самому за нимъ?

И еще звонокъ.

— Бѣжитъ, бѣжитъ мальчишка! кричитъ Глафира Семеновна, смотря въ окно.

Мальчишка вскакиваетъ въ вагонъ, бросаетъ серебряныя деньги на скамейку и стремится вонъ изъ вагона. Поѣздъ трогается.

— Ну, что? Не говорила-ли я тебѣ, что не надуетъ? проговорила Глафира Семеновна мужу.

— Погоди, надо прежде сосчитать деньги, отвѣчалъ Николай Ивановичъ и, сосчитавъ, сказалъ:- Сдачу принесъ, это точно, но за двѣ чашки кофею съ двумя булками четыре франка взялъ, а врядъ-ли это на самомъ дѣлѣ четыре франка стоитъ.

— Ну, что тутъ! Брось! Я очень рада, что перепала болгарскому мальчишкѣ малая толика, отвѣчала Глафира Семеновна.

Поѣздъ катилъ на всѣхъ парахъ.

XX

Поѣздъ мчался въ покрытыхъ снѣгомъ горахъ. Всходило солнце и освѣщало всѣми цвѣтами радуги снѣжныя вершины. Панорама видовъ была великолѣпная. Поднялись и проходили по Драгоманову перевалу. Супруги сидѣли у окна и любовались роскошными горными видами. Подъ вліяніемъ хорошей солнечной погоды съ легкимъ морозцемъ, роскошныхъ видовъ, мѣняющихся передъ глазами, а главное, любезности болгарскаго таможеннаго чиновника, Глафира Семеновна сидѣла въ восторженномъ состояніи и расхваливала болгаръ. Восторгъ ея не расхолодилъ и болгарскій кондукторъ, смѣнившій сербскаго кондуктора, пришедшій простригать билеты и также заявившій, что «если супруги желаютъ остаться одни въ купэ, то»…

— Получите, получите… воскликнула Глафира Семеновна, не давъ ему кончить фразу. — Николай Ивановичъ, дай ему динаръ, обратилась она, къ мужу.

— Лёвъ ужъ, а не динаръ. Лёвы здѣсь, отвѣчалъ мужъ. — Но я не понимаю, зачѣмъ здѣсь-то давать? Теперь день, спать мы не станемъ и часа черезъ четыре пріѣдемъ въ Софію.

— Дай, дай… Раньше кондукторамъ давали, такъ надо и этому дать. Дай ему даже два лёва.

Два лёва даны. Кондукторъ поблагодарилъ и сталъ удаляться. Глафира Семеновна посмотрѣла на него во слѣдъ въ свое золотое пенснэ и снова обратилась къ мужу:

— Ты не находишь, что онъ очень похожъ на итальянскаго пѣвца Котони?

— Кто? Кондукторъ-то? Вотъ ужъ ни сколько!

Подъѣхали къ станціи Сливница. На платформѣ стояли черномазые мужики и бабы въ пестрыхъ платкахъ. Бабы продавали молоко въ пузатыхъ глиняныхъ кувшинахъ. Глафира Семеновна и на нихъ начала умиляться.

— Ты посмотри, какія у нихъ добродушныя лица, указывала она мужу.

— Не нахожу. По моему такія-же, какъ у сербовъ, которыя тебѣ не нравились.